Одна из наших сестер милосердия поделилась очень личной историей, которая никого не оставит равнодушным. В ней так тесно переплетены самые яркие человеческие чувства и эмоции! Эта история — о жизни и о смерти, которые всегда рядом, но никому не известно, когда одна придет на смену другой…

На 5 этаже, в боксе, медленно умирал мой брат во Христе Виктор. Красавец-смоляные кудри, голубые глаза. На тумбочке фото: он счастливый, вместе с женой и дочкой. Все весёлые и здоровые. Но теперь он один. Точнее сказать, в боксе нас трое: он, его сосед Алексей и я. Алексей отправился на коляске покурить, а мы завтракаем. Я кормлю Виктора домашней кашей и его любимым сыром «маасдам» на подсушеном хлебе. Так рекомендовали врачи.

«У меня телефон украли» — говорит он. «Мне конечно звонить некому, но все же надеюсь, что может жена позвонит или трубку возьмет». Кто же это мог быть? — думаю я. — Вроде всех на этаже знаю. «Да это он», отвечает Виктор на мой немой вопрос, показывая на кровать Алексея. Я видел, но было так плохо, что даже ничего сказать не мог.

Дальше, как в старой дворовой песне: «в глазах испанца сразу потемнело…». Я врываюсь в мужской туалет, который напротив: «Ну вот что, братья?!» — обращаюсь к толпе курящих и сидящих в кабинках мужчин. -«У Виктора телефон украли. А телефон ему очень нужен! И мне тоже нужно, чтобы у него телефон был! Завтра! Тому, кто найдёт, обещаю приносить гостинцы, разрешенные врачом. Не найдете — никому ничего не принесу, ни одной ириски».

«Беспредел», — возмутились братья, — «да мы твоего Викора в глаза не видели, и телефон его тоже, а ты сразу — ни одной ириски». Но я, конечно, не отступила, еще раз повторив свое безапеляционное предложение. Это было лучшее в моей жизни театральное выступление, разыгранное лишь для одного Алексея. Оставалось только гадать, окажет ли оно ожидаемое воздействие.

К нашей с Виктором общей радости — сработало!
«Ну, и надо было шум поднимать», — отрапортовал Алексей на следующее утро, едва я появилась в дверях. — «Лучше бы под кровать заглянула, чем в мужской туалет врываться. Упал телефон да закатился, а я нашел. Принимай заказ на питание» — подмигнул мне воришка. Вот так мы подружились, и дружили еще около месяца, пока ребята были живы.

Однажды Виктор попросил мороженое. Присоединился к нему и Алексей. Объяснить, почему я вдруг рванула его покупать, не могу. Ни тогда не могла, ни сейчас. Ведь без разрешения врачей я и куска хлеба бы никому не принесла. У нас ведь все не просто, с нашими болящими. А тут… я даже не поняла, что сделала! Принесла, отдала, и с чувством выполненного долга отправилась домой.

А на следующий день сестры встретили меня страшным вопросом: «Ну, и что ты натворила? Зачем ты Виктору и Алексею мороженое дала? Вот теперь один совсем помирает — мы ему памперсы устали менять, а у второго температура 40, горло болит». Я сползла по стенке: этим мороженым я убила двух человек. Я — убийца! В этот момент из бокса в коляске выкатился Алексей: «да я в глаза вашего мороженого не видел, вы еще докажите, что она приносила!» Но мне было не до его геройства: я сидела на корточках у стены и думала только о том, что я убийца.

Увидев шедшую по коридору доктора, я немедленно кинулась к ней с покаянными причитаниями: «Это я вчера принесла им мороженое, я их убила. Я сама в полицию пойду». Но доктор с улыбкой отвела меня в сторону и успокоила, объяснив, что Виктору уже ничего не может повредить, а мороженое его очень порадовало — и это прекрасно! Да и температура Алексея со съеденным мороженым точно никак не связана. Тут подоспели и «добрые» коллеги-сестры, признавшись, что это был всего лишь розыгрыш, и что они вовсе не ожидали от меня такой серьезной реакции. «На, попей водички, — предложили они. Узнаешь свое мороженое?»- сестра подвела меня к окну. На земле, в засохшей молочной луже, валялись палочки и обертки от купленных мною вчера гостинцев. Это Алексей, услышав, что мы ругаемся, выбросил улики в окно, невозмутимо пояснив, что нет никаких доказательств, что мороженое вообще было! «Хороший у тебя заступничек, грамотный» — констатировали мои веселые коллеги.

Ну, а дальше… Первым ушёл Виктор. Незадолго до этого я дозвонилась до его жены, и она еще несколько раз успела навестить умирающего супруга. Мы с Алексеем выходили из палаты, давая им возможность побыть вдвоем. В последние дни жизни Алексей очень хотел поговорить с мамой, попросить у нее прощения. Но мама не хотела: у нее была своя правда, и осуждать ее нельзя. Мы встретились у морга, когда получали тело Алексея. Она сперва даже не хотела его хоронить, но потом все же передумала.

Самым трогательным моментом в этой истории было то, с какой заботой уже совсем слабый Алексей пытался ухаживать за Виктором. И про телефон он потом признался. И мне, и батюшке на исповеди.

Уход за подопечными Службы паллиативной помощи ВИЧ-инфицированным осуществляется нашим Сестричеством благодаря поддержке Фонда президентских грантов.